РАНИЛА СЕРДЦЕ ВОЙНА
К герою войны, который является представителем поколения бойцов, оказавшихся на фронте в юношеском возрасте, Роману Антоновичу Доморацкому, приезжают в Покоть журналисты не только районного и областного изданий, но и из столицы нашей страны.
Многочисленные репортажи и очерки уже написаны о ветеране. И районка не раз на своих страницах рассказывала об этом уважаемом человеке, хранящем в своей памяти такие потрясающие подробности, о которых многие из нас нигде и никогда не услышат. А преподносит он их так увлекательно – словно кадры киноленты встают перед глазами. Вот и на этот раз прошагать вместе с юным Романом по военным тропам прошлого приехал корреспондент из «Народной газеты». Я его сопровождаю.
… Увлекательный рассказ о пережитом начал Роман Антонович. Время от времени у него пересыхает в горле, он замолкает, утирает накатившую слезу и продолжает дальше…
А рядом с ним в кресле сидит и вместе с нами тихо слушает военную повесть его жена, Лидия Емельяновна. Слушает – хоть и слышала она ее уже не один десяток раз. И лишь время от времени просит мужа: «Не расстраивайся ты так сильно. Давление опять поднимется». А потом тихонечко шепчет мне на ухо: «Теперь, детка, такое время, что только пожить: еды вдоволь, одеть есть что, а жить уже некогда». И тут как-то сама собой пошла душевная беседа с добродушной бабушкой Лидой, которая, к слову, по-своему хранит память о Великой Отечественной войне. Ее отец, коренной покотчанин, четыре года воевал на фронте. Мать растила четверых детей. Лида была старшей дочкой в семье. В 1943-м молодую шестнадцатилетнюю девушку угнали в Германию.
– Сейчас, – говорит Лидия Емельяновна, – даже не верится, что все это было со мной. Больше года работала на хозяина: кормила их большое хозяйство, доила коров, носила дрова, смотрела троих детей… Но мне еще повезло. Я вернулась домой. Многие из моих сверстников так и остались на чужой земле. Когда меня увозили из дома, – вспоминает собеседница, – мы с мамой договорились, что при возможности я ей напишу. Но так как правду писать было опасно, условились общаться зашифровано. Например, в первой открытке, я написала, что живу я здесь, как в нашей деревне тот-то и тот. Мама меня понимала. Так, из дома я получила три открытки, которые заботливо берегла. В сорок пятом я вернулась на родину. Чтобы хоть как-то помочь маме зарабатывать на хлеб, стала искать работу. Добрые люди посоветовали устроиться рабочей на торфозавод, что был в Костюковке. Там мы и познакомились с Романом. В 1948 году поженились, а в 50-м – родилась дочь Рая. С маленькой девочкой мы уехали на заработки в Алтай, но так и не прижились там – вернулись в Покоть. На то время у нас уже было двое детей, а здесь родился и младший. Все они ходили в покотскую школу, получили образование, а повзрослев, разъехались кто куда. Дочь живет в Гомеле, сыновья в Северодвинске.
Со слов бабы Лиды, никто из детей не забывает родителей. Сын Александр, например, каждый апрель приезжает из далекой Архангельской области проведать отца и мать. Как раз во время нашей беседы раздался телефонный звонок. Лидия Емельяновна подняла трубку и сообщила дозвонившемуся: «Заняты мы. К нам начальство приехало. Будут писать про нас с дедом. Перезвони позже». А меня с улыбкой оповестила, что внучка из Гомеля звонила. Да, внуков нам с бабушкой удалось посчитать – их у четы Доморацких восемь, а вот правнуков, что не пытались сосчитать – не получилось. «Их столько много, что всех и не припомнишь». – смеется баба Лида.
Разговор с Лидией Емельяновной плавно подходил к концу, а Роман Антонович все еще рассказывал столичному корреспонденту о фронтовых сражениях. Робко предложив мужу заканчивать беседу, женщина пожала плечами, и предложила посмотреть мне семейный фотоальбом, в котором огромное количество фотографий вновь и вновь возвращают Доморацких во времена их молодости, когда вместе они только начинали строить свою семью.
