за свободу и счастье сражались

Еще подростком житель поселка Лукомские Поплавы Алексей Кононович Кругликов испытал ужасы войны. И сегодня он делится своими воспоминаниями, как сам говорит, не для блеска, а чтобы нынешняя молодежь знала о войне правду.
«В первые дни войны из семьи Кругликовых отправились в военкомат 20-летний Никита и 18-летний Иван. Вскоре домой вернулась сестра Анна с мужем Филиппом, который в то время работал председателем колхоза «Коминтерн» в д.Себровичи. Они сказали, что нам нужно эвакуироваться на лошадях в сторону Урала, и уже назавтра я управлял одной из повозок. В районе п.Красный Берег мы влились в колонну беженцев. Дорога была трудной: порезанные колесами техники песчаные дороги, частые бомбежки вражеской авиации. На Брянщине, при подъезде к Стародубу, нас нагнала крупная воинская часть. Кавалеристы скакали на крепких ухоженных лошадях, сбоку у каждого – сабля, за спиной – карабины. От них нам передалась тревога, и мы ускорили движение. Вдруг на нас стали падать бомбы. Крики, клубы пыли, падающие лошади – все перемешалось с дымом и землей. Развернув повозки, схватив на руки детей, люди бросились к лесу. Все это время советская конница пыталась противостоять врагу, хотя бой был неравным. Ближе к вечеру по лесным тропинкам мы добрались до д.Бондовка Новомлынского сельсовета, где думали дожить до мирных дней. Но вскоре пришли немцы и приказали всем вернуться по месту жительства. Сестра Анна осталась в своем доме, а я ушел к матери в Лукомские Поплавы. Весной 1942 года, пока Анна в поле подготавливала землю для посева, вместе с семьями других активистов ее троих детей схватили каратели и расстреляли в противотанковом рву под Чечерском, а забота о сестре легла на мои плечи, ее пришлось прятать в тайнике дома. Обидно, что имена погибших, невинно убитых жителей Науховичского сельсовета и поныне не написаны золотыми буквами на гранитном камне памятника, не остались в памяти народа.
…Шли упорные бои за освобождение родной земли. Жители Чечерщины, чтобы не оказаться в фашистских концлагерях, искали для себя спасение. Таким образом, небольшая деревушка Репище оказалась уплотнена беженцами. И немцы решили учинить здесь расправу, ворвавшись в деревню как-то на рассвете. В Мотневичском лесу из числа тех же беженцев был сформирован партизанский отряд, командиром которого стал Козловский. Политруком у него был Пранкевич, он ходил в кожанке и самошитой фуражке, а на груди – облегченный автомат. Летом 1943 года я вместе с односельчанами – братьями Андреем и Василием Дмитраковыми, Виктором Дмитраковым – вступил в отряд, в котором уже насчитывалось где-то 300 человек. Услышав крики людей и автоматные очереди, я выбежал из шалаша, чтобы сообщить о беде командиру. Но тут раздалась команда: «Тревога! Подъем! Поротно становись!». Поплавская молодежь находилась во второй роте, и все держались вместе. Нам приказали преградить отступление врага в сторону Мотневич. Пулеметчиком был Василий Кузьменков, вторыми номерами – Андрей Дмитраков и я. Кроме карабина, я носил на плече сумку с тремя пулеметными лентами. По команде все бросились к Репищу, там уже горели дома. Мы, 15-16-летние парнишки, ринулись на помощь, даже не обращая внимания на немецкий броневик, который «поливал» нас из крупнокалиберного пулемета. Но вскоре нашу группу оттеснило прибывшее подкрепление врага. Мы понесли потери, и наши две роты объединились. Отряд сменил позицию, а на следующее утро началась блокада. Пришлось вновь отступать. Из 87 человек нас осталось 65, а чуть позже состав уменьшился вдвое. Мы разошлись группами и по отдельности били врага всеми доступными способами…
Гитлеровская «непобедимая» сила убегала от Москвы и Сталинграда. Братья Дмитраковы так и не вернулись с полей сражения, Андрей погиб уже при освобождении Берлина. Из нас троих братьев остался в живых только я, Иван пропал без вести, а Никита получил звание Героя Советского Союза».