ПАМЯТЬ ХРАНИТ БЫЛОЕ…

Мой собеседник Алексей Иванович Клименков сегодня пенсионер, а во время войны он был маленьким мальчиком. В 1941-м году пятилетний Алеша остался единственным мужчиной в доме. Отец и старший брат ушли на фронт. Они смотрели смерти в лицо, а маленький Алеша наблюдал за наступлением немцев из-под ворот.
«Шел октябрь. Ш-ш-ш-бух, пролетали мимо пули, а мы прятались в заранее выкопанных землянках, – рассказывает А.И. Клименков. – Когда канонада утихла, взрослые растопили печь, стали готовить ужин. Тут дверь распахнулась, и вошел немец. Это был пожилой седой человек, видимо, из рабочих. Он подошел к печке и прислонился плечами. Мать предложила нежданному гостю наши нехитрые харчи: картошку, сало, огурцы. Немец отказался, но потом жестом указал на бочку с огурцами. Я принес это угощение, а взамен получил конфету. Такая нечаянная радость. Я бегал по улице и хвастался: вот! Мне немец дал!
Однажды в компании старших ребят мы подглядывали за погрузкой патронов. Любопытство толкало на необдуманные поступки. Когда сторож отвернулся, мы бросились к боеприпасам и схватили по упаковке. Немец заметил, окрикнул, заставил положить на место. Какое время – такие и игрушки. Только через много лет я осознал, что такие развлечения могли стоить жизни не только мне, но и моей семье.
Тяжело приходилось мужчинам, которые остались в деревне. Время диктовало жесткие требования: не пойдешь в партизаны – смерть, не встанешь на сторону немцев – расстреляют. И стреляли. Зимой 43-го в нашу деревню Будище приехали каратели, собрали семьи партизан. Около 30 односельчан в растерянности толпились возле клуба. Ждать пришлось недолго. Каратели расстреляли всех, кто был как-то связан с народными мстителями, не пожалели даже маленьких детей. Потом клуб подожгли, и вся деревня видела пламя. Однако страдать мирным жителям приходилось не только от оккупантов. Был случай, когда так называемые «народные мстители» сожгли несколько домов, в том числе и наш. Так что жили мы у родственников. Однажды ночью раздался стук в дверь. Оказалось, это пришли партизаны, попросились на постой. В доме было тесно, но наши гости не брезговали и легли спать прямо на полу, подстелив сено, которое принесла моя бабушка. Несколько дней было так весело, что мы почти забыли о войне: на улицу выносили патефон, приходила молодежь со всей деревни, слушали песни, частушки, танцевали, подпевали, жарили картошку. Внезапный выстрел прервал мирную идиллию. Партизаны схватили автоматы, музыка утихла: когда стреляют пушки, музы молчат. Нас, детей, опять спрятали от шальной пули. Мне казалось, что я пропускаю самое интересное, поэтому, услышав о том, что в доме у старосты лежит убитый немец, я побежал посмотреть. Мое любопытство было удовлетворено сполна: и мертвого врага увидел, и «сувенир» получил – домой пришел с немецкой каской. Жалко только, что бабушка не разделяла моей радости, она пригрозила лозиной. Я с горечью побежал обратно и молча бросил каску в дом старосты. Этот немец оказался не единственным убитым. На следующий день всех жителей деревни согнали в сарай. Мы боялись, потому что знали: итогом такого сбора может стать расстрел или поджог. Мать поставила меня повыше, и я мог видеть, как немцы выбирали мужчин. Началась паника, но потом оказалось, что люди были нужны для того, чтобы собрать убитых. Прошло некоторое время – всем приказали разойтись и предоставить от каждого дома по ведру очищенной картошки. Так отделались испугом».
Многое еще пришлось пережить за время немецкой оккупации детям. Некоторые эпизоды забылись из-за тяжелой болезни, которую перенес мужчина в детстве. Но все же память хранит многое и до сих пор.
Алексей Иванович всю свою жизнь трудился, к 30 годам (ему столько на этом снимке) окончил исторический факультет пединститута им. М.Горького. Но даже с точки зрения профессионала невозможно однозначно оценить события военных лет. Этот позитивный оптимистичный человек по жизни идет с улыбкой. Возможно, поэтому даже трагические события описывает не в самых черных тонах.
Лидия ХОРОШИЛОВА.